Интервью с выпускником МАИ, лётчиком-космонавтом М. Тюриным

Во время встреч с рабочими коллективами, студенческой и школьной аудиториями Красноярска "звёздному" гостю было задано немало вопросов.

— Что самое трудное в профессии космонавта?

— То, что происходит в длительном полёте, вполне сравнимо с тем, что происходит и в обычной жизни. Трудностей, конечно, хватает. А главная — это, наверное, сложность психологического характера — результат продолжительной социальной изоляции, как говорят психологи. В обыденной жизни нам кто-то ежедневно звонит, мы испытываем самые различные эмоции, какие-то события происходят. И всё это человека подпитывает. В космосе такой событийности, конечно же, гораздо меньше. Ты быстро привыкаешь к тем, кто рядом с тобой, уже вскоре они становятся для тебя понятны. И это, конечно, порождает некоторую сложность. Экипажи МКС международные, и как мы ни стараемся, но специфику менталитета преодолеть порой бывает непросто. Американцы всё-таки не совсем такие, как мы, а мы не такие, как японцы. У всех нас есть различия, которые не обязательно вступают в антагонизм, порождают конфликт, тем не менее могут начать утомлять через какое-то время. Выручает то, что есть очень много работы, каждодневной, постоянной. Честно говоря, мне очень повезло с людьми, с которыми пришлось работать во время полётов. Да и вообще, на хороших людей мне везёт.

— А кто на космической станции моет полы?

— Все. Тут, как на флоте: эта обязанность выпадает каждому члену экипажа. Правда, на самом деле полы мы не моем, бережём воду, она — большой дефицит на борту. А вот пылесосить приходится постоянно, чтобы пыль не скапливалась. Этой процедурой занимаемся не только по плану, но при любой появляющейся возможности — сразу же стараемся взяться за пылесос.

— Насколько сложна работа в невесомости?

— К ней привыкаешь достаточно быстро, перемещаться в условиях невесомости, поверьте, особых трудностей не составляет. Но есть одно неудобство, которое напоминает о себе всё время: что-то постоянно теряется. То отвёртка, то какая-нибудь другая нужная вещь. Меняешь, к примеру, объектив в фотокамере: смотришь, камера у тебя в руках, объектив в одной руке, а второй уже куда-то подевался, приходится отправляться на его поиски.

— Чему посвящают своё личное время космонавты?

— Досуговый набор, уверяю, не такой уж богатый: не так много времени выпадает для отдыха — дел очень много. Помимо тех, что входят в обязательный список на каждый день, всегда накапливается что-то ещё, потому что станция — это наш дом, а хлопот по дому, сами знаете, всегда хватает. Какая форма отдыха стала наиболее полезной? Пожалуй, это разговоры друг с другом. Как выяснилось, мы, несмотря на все наши различия, оказались друг другу очень интересны.

— Сравним ли старт в космос, приземление с «американскими горками»?

— От старта с Земли до выхода корабля на орбиту проходит всего 526 секунд — менее десяти минут. Бах, и всё! Хотя динамика в этот период действительно достаточно интенсивная. Особенно когда у ракеты-носителя разделяются ступени, удар получается весьма чувствительный. На спуске тоже достаточно хорошо подбрасывает, когда происходит торможение об атмосферу, во время открытия парашютной системы перегрузки возникают солидные: язык лучше не высовывать.

— Первый полёт на МКС Вы совершили на американском шаттле, второй — на отечественном «Союзе». Допустимо ли их сравнение по техническим возможностям, комфортности?

— Однозначно сравнивать их я бы не стал. Почему? Давайте для примера попробуем сравнить BMW и «уазик». Что лучше? Престижная марка BMW, наверное, покажется выигрышней. Но, согласитесь, существуют особые задачи, условия, в которых эксплуатировать такой автомобиль будет совершенно бессмысленно. А вот «уазик» прекрасно эти трудности преодолеет. Впрочем, эту аналогию не следует всецело переносить на «Союзы» и шаттлы. Наши «Союзы» во многом их превосходят. Хотя бы в том, что они изначально были предназначены по своему проектному заданию для обеспечения транспортных операций — доставки грузов и экипажей на станцию. Шаттл же проектировался преимущественно для автономных полётов — он должен летать на орбиту, обеспечивать работу экипажа в течение недели-полутора и возвращаться назад. Из-за неполного соответствия задачам, в которых он используется американцами сейчас, есть некоторые неудобства: это не его проектное назначение, хотя летать в нём, признаюсь, неплохо.

— Придут ли на смену «Союзам» новые корабли?

— Новый корабль уже делается. Есть проект, создаётся техническая документация, идут проработки. Перспективы у нас хорошие: будет транспортный корабль нового поколения, который, по замыслу его разработчиков, будет способен обеспечивать и транспортные операции, и автономные полёты. Он сможет перевозить экипажи численностью до шести человек. Много профессиональных космонавтов для таких полётов, наверное, вскоре уже не понадобится. Достаточно будет одного профессионального пилота, остальные — люди науки, исследователи: врачи, физики, биологи, металловеды.

— Просмотр фильма «Белое солнце пустыни» по-прежнему остаётся для космонавтов традицией перед стартом?

— Конечно. На Байконуре каждый предполётный день расписан по минутам, но просмотр этого фильма в график включается обязательно. Вы знаете, эту традицию даже американцы переняли. Они, оказывается, тоже имеют копию этого фильма и в своём кругу также смотрят его перед полётом. Для них, правда, восприятие сюжета остаётся совершенно иным, богатства текста и специфики этой ленты они не понимают. Для них это обыкновенный вестерн, тем не менее его просмотр стал традицией и для астронавтов.

Источник - Муниципальная газета Красноярска "Городские новости"